Имя персонажа:

Magda Caitlin Keller | Магда Кейтлин Келлер

Возраст, дата и место рождения:

18 лет, 24.05.2002; Данидин, Новая Зеландия.

Место проживания:

Неподалеку от убежища «Избранных», где временно угнездилась вместе с мародерами.

Лояльность и занятость:

Почти бесполезный груз в развеселой мародерской компании.

Уровень подготовки:

I уровень — обыкновенный человек, не способный самостоятельно защититься от опасности.

Биография:

В три с половиной года Магда осваивает алфавит и учится читать по слогам. После четвертого дня рождения родителям приходится наисерьезнейшим образом пересмотреть расстановку книг в домашней библиотеке. Те, которые не подходят по возрасту, отправляются на полки повыше. Магда проглатывает Сетона-Томпсона, Тесена, Родари и Янссон, подумывает сложить прочитанные томики стопкой и влезть на них, но отдает предпочтение колченогой табуретке.

Врач заверяет, что перелома нет, есть только трещина в лучевой кости, от которой скоро не остается и следа. С любознательностью сложнее, снадобья нее в арсенале доктора, к сожалению, не содержится. По крайней мере из того, что следовало бы давать маленьким девочкам. Магда баюкает руку на перевязи и добирается-таки до Айн Рэнд.

Родительская, а затем и учительская похвала закономерно приводят к тому, что Магда потихонечку начинает считать себя лучше других. Учёба дается ей без серьезных проблем, запоминать и воспроизводить информацию она умеет на ура. С точными науками чуть сложнее: Магда привыкла, что ей все у нее получается с первой, максимум — со второй попытки. С формулами и расчётами выходит не очень и с десятой: Магда либо зубрит теорию, либо списывает то, что вызубрить невозможно.

Дома с неё не особо большой спрос. Родители продолжают закармливать единственную дочь комплиментами по поводу выдающегося ума и способностей. Магда принимает комплименты как должное; поощрительный пакет овсяного печенья и упаковку банановых кексов — тоже.

Её все устраивает лет примерно до тринадцати. Дома ее окружают всевозможным уютом и лаской, в школе большинство учителей не скупится на похвалы и хорошие оценки. В сущности, этого хватает, чтобы компенсировать тот простой факт, что тепличное растение по имени Магда не особо вписывается в прочую школьную флору и фауну. Тем более не вписывается, что подростки не особо любят тех, кто на них не похож. Отожравшаяся на булочках и кексах из отцовской пекарни Магда и впрямь больше походит на геометрическую фигуру, нежели на своих же сверстников.

Секция по плаванию идёт ей впрок по всем параметрам. Под прыщами и изрядным количеством жира внезапно обнаруживается симпатичная девушка; её саму это, кажется, удивляет больше, нежели всех прочих. Не меньше удивляет и тот факт, что с ней вполне могут хотеть общаться. Начитанность и умение быстро соображать отчасти компенсируют неуклюжесть в социальном плане. Локальной школьной звездой Магда, конечно, не становится, но жить со стайкой-друзей приятелей оказывается не в пример приятнее, нежели без них.

Конечно, у нее тысяча и одна претензия к жизни. Жить в Европе лучше, платья могли бы сидеть и симпатичнее, Николас мог бы быть и повнимательнее, вступительные экзамены — попроще, родители — посовременнее. Разве что солнце вполне себе яркое и трава удовлетворительно зеленая.

Но, в сущности, жизнь Магды плохой не назовешь даже с большой натяжкой: учёба, парень, подруги, виды на университет и слабые надежды на дурацкое звание королевы выпускного вечера.

Магда жалеет, что не поняла этого вовремя. У неё вообще не было времени как такового, чтобы понять. Одноклассники шутят про подзабытую всеми plague inc; вместо подготовки домашнего задания они вместе с Ником заражают мир паразитами и прионами. Ник получает комбо «Ходячий мертвец» и довольно ухмыляется.

Парой месяцев позже Николас тупо таращится в куда-то себе под ноги, на роже у него – роскошные трупные пятна, в левой руке болтается что-то, истекающее кровью. Магда видит его секунду или две, прежде чем отцовская машина увозит ее от него, радостного будущего, университета и города в целом.

Вопреки ожиданиям, в глубине острова не спокойнее. К ним с родителями прибиваются еще несколько таких же потерянных, не умеющих толком выживать людей. Состав довольно большой группы уменьшается едва ли не быстрее, чем к ней присоединяются новые участники. Судьбу тех, кто из группы выбыл, предположить несложно.

Как ни странно, Магда умудряется не жаловаться на жизнь, только полностью сосредотачивается на том, чтобы её сохранить. Работает наравне со взрослыми, помогает где и чем может, учиться передвигаться практически бесшумно, зашивать неглубокие порезы и оказывать какую-то минимальную первую помощь. В конечном итоге она вызывается примкнуть к тем, кто планирует выбраться в аптеку в близлежащей Александре: не хуже прочих понимает, что им отчаянно не хватает обезболивающего, антисептиков и перевязочных материалов.

В просторном рюкзаке достаточно места, но говорят брать только самое необходимое. Магда что-то шутит про витаминные комплексы для волос, запихивает поверх ампул, таблеток и бинтов несколько пачек с тампонами, под одним из разломанных стеллажей находит тюбик увлажняющего крема. Из-за этого же стеллажа видит, а потом и слышит незнакомцев.

Там же, на грязном кафельном полу она прощается с наивной верой в то, что выжившие, коли их так немного, должны друг другу помогать. Парализованная страхом, даже не сопротивляется; когда сил не остается даже на крик — судорожно всхлипывает, толком ничего вокруг себя не видя из-за застящих глаза слез. Плитка холодит бедро; подтянуть край штанов дрожащими и до противного слабыми руками получается со второй попытки; Магда закрывает глаза, но даже так видит багровую лужу, растекающуюся от тела матери.

Её бьет крупной дрожью, но до тошноты вкрадчивый голос странным образом отрезвляет. Позже Магда будет думать, что не должен такой голос принадлежать такому человеку; сейчас её хватает только на то, чтобы встать и пойти следом. Не то чтобы она уверена, что с ними проживет много дольше, но достаточно быстро прикидывает, что приятнее быть убитой, чем сожранной заживо.

Защитные механизмы психики срабатывают, кажется, все одновременно. Физически Магда идет, куда надо, что-то ест, пьет, спит и безучастно пялится в пространство перед собой, ожидая, пока кто-то из мародерской шайки прекратить над ней пыхтеть и уберется на ночлег. Фактически она на неопределенный срок замыкается где-то глубоко внутри. В один из вечеров находит у спальника маленькую банку консервированных персиков. Видимо, кто-то считает это достаточной компенсацией для вчерашней школьницы, которую приютили на правах то ли забавного зверька, то ли бесплатной подстилки. Скорее всего – и того, и другого разом. Магда не находит в себе умения ни рассмеяться, ни заплакать.

Во всей ситуации есть один плюс: она до сих пор жива. Оцепенение и апатия со понемногу спадают, гибкая психика постепенно подстраивается к новым условиям, в которых все прежние качества Магды не особо ценятся. Один раз она даже пытается сопротивляться. Девушке нечего противопоставить взрослому мужчине, она запоминает вкус собственной крови во рту и больше таких попыток не предпринимает. Что-то надо делать, но она не особо хорошо понимает, что именно: существовать и дальше на позициях бессловесной ручной девочки не очень захочется, заводить добрую дружбу в компании, где на голову отбит каждый первый — не очень получается.

Магда образца осени две тысячи двадцатого года совершенно не похожа на девушку, что чуть больше года назад сетовала на грядущие экзамены. Все сентиментальное, личное и сокровенное надежно покоится где-то под спудом, на поверхности остается голый прагматизм, помноженный на влияние ее нынешнего окружения.

Она пытается показать, что может быть полезной и в других плоскостях, не только горизонтальной. В ней, впрочем, тоже силится что-то предпринять, в конечном итоге даже пытается предложить себя лидеру мародёров в слабой надежде на то, что таким образом избавит себя от проблем с остальными членами его группы.

Гораздо эффективнее оказывается другой подход. Чтобы быть реально полезной, надо что-то уметь. Она просит научить её стрелять. Личное оружие ей никто не доверяет, да и всерьез тоже не воспринимают толком. И тем не менее, когда выдается свободная минутка, некоторым девица с пистолетом, чью отдачу она и выдержать-то не может толком, кажется вполне забавным зрелищем.

Впервые за долгое время она улыбается, когда попадает в помятую банку из-под пива. А потом еще раз. И плевать, что еще шесть раз мимо, и что пистолет отбирают буквально через пятнадцать минут, потому что пора идти. Оружие в руках, внезапно отмечает для себя Магда, охренеть как добавляет уверенности в себе и завтрашнем дне в целом.

Внезапно именно в этом Магда находит для себя отдушину. Она просит научить её разбирать и собирать все тот же пистолет. Просит показать, как обращаться с ножом, вон с тем, с зазубринами сверху. Спрашивает, для чего выемка посреди лезвия. Спрашивает, сложно ли уложить мертвеца в могилу.

Уточняет, а кого сложнее: мертвого или живого?
И очень хочет попробовать проверить это на практике.

Навыки и увлечения:

Неплохой уровень физической подготовки: выносливая, сильная для своих лет и комплекции, обладает неплохой реакцией.

Отлично плавает.

Умеет оказать первичную медицинскую помощь: обработать, зашить и перевязать рану; отчасти разбирается в лекарствах, таблетки от поноса отличит от противовоспалительных, внутримышечный укол поставит с первого раза, в вену попадет дай бог с третьего.

Обращается с оружием по принципу «знаю, каким концом стреляют, если боги будут милостивы, смогу не прострелить себе ногу».

Обладает широким, но редко применимым на практике кругозором, может пояснить и за поэзию, и за самые крупные архипелаги Океании.

В лучших традициях соискателей банальных вакансий – легко обучаема. Не совсем в традициях – обладает действительно хорошей памятью.

Инвентарь:

Вместительный рюкзак, в котором всегда куцая аптечка (антисептик, бинты, несколько блистеров со слабым обезболивающим, противодиарейным, противовоспалительным), простейшие средства гигиены, маленький электродинамический фонарик, бутылка с водой, в хорошие дни – запас чего-нибудь съедобного и не скоропортящегося.

Казнить нельзя помиловать:

На усмотрение амс.

Связь:

tg stupid_owl

Пример игры:

предположим, пост

  Домой.
  Тереза неуклюже переваливается через невысокий забор, обдирает коленку о влажный асфальт, но не замечает этого.
  Домой. Дома все будет хорошо.
  Тереза прячется в ночных тенях от пары редких прохожих. В несколько перебежек добирается до угла дома. Пытается отскрести грязь с юбки, но только сильнее размазывает рыхлую землю по тонкой ткани.
  Не страшно. Она все отстирает, извинится перед отцом и все снова будет хорошо.
  А ублюдка обязательно посадят. Она только отдышится и обязательно расскажет...

  Терезу клинит в попытке дать адекватное объяснение произошедшему. Грязной рукой проводит по шее, ожидает нащупать страшную рваную рану. Под пальцами — ровная кожа. Она абсолютно точно помнит резкую боль, когда полоумный сосед с чего-то решил убить ее таким извращенным способом. Помнит и накатившую слабость, и всплывшую через несколько минут мысль о критичной для человека кровопотере.
  Он совершенно определенно пил ее кровь; это — единственное, что Тереза знает наверняка. Сознание отказывается делать хоть какие-нибудь правдоподобные выводы, только навешивает на Джексона ярлык смертельно опасного психопата.
  Зато она жива. Концентрируется на этой мысли — и том, что сейчас они с отцом вызовут полицию и соседа мигом заметут — когда тихонько толкает входную дверь. На электронных часах мигает 02:21 — по всему выходит, что на пороге их дома Джексон появился всего пару часов назад.

  Однако, отец успевает переодеться и, кажется, протрезветь. Уголки губ Терезы ползут вверх, она нерешительно делает пару шагов навстречу, мнет ладонь в ладони. Судорожно, точно вот-вот разревется, вдыхает.
  И перестает слышать, что он говорит. Разом забывает все, что хотела сказать сама. В несколько движений оказывается рядом. Тянет носом воздух и чувствует, что, оказывается, чертовски голодна. Желудок болезненно перекручивает, во рту моментально пересыхает, а десны сладко ноют.
  Он подхватывает ее давно, казалось бы, забытым движением, как в детстве, когда она с радостным писком прыгала ему на шею. Уже через мгновение с криком пытается отцепить и откинуть ее прочь. Тереза только сильнее стискивает ноги, перекрещивает лодыжки на его пояснице и кусает еще, на этот раз точно попадая в сонную артерию.
(она не раз и не два листала анатомические атласы, прекрасно знает, где та находится)

  Поток горячей крови на время затыкает утробное урчание, остаются только его крики, негромкое чавканье и тихий звук льющейся на пол крови. Тереза жадно глотает и вгрызается глубже, когда отцовская хватка слабеет, а сам он сползает по стене. Старается не упустить ни капли, но вокруг осевшего на пол и окончательно затихшего отца все равно разливается липкая темная лужа.
  Тереза тщательно вылизывает кожу вокруг рваной раны. Замирает, замечая белеющий в мешанине разодранных мышц, сухожилий и артерий позвоночник. Тупо смотрит на бледного неподвижного отца. Ерзает коленями в густеющей луже, гладит его по щекам, слегка хлопает, словно надеется привести в чувство. Обнимает перемазанными грязью и кровью руками, склоняется щека к щеке и сипло обещает ему, что все будет хорошо.

  На полицейских не реагирует. Ни на «твою ж ты мать...», ни на вопросы, ни на прикосновения. Краешком сознания фиксирует, что на заднем сиденье что-то расстилают, прежде чем ее туда усадить. Она смотрит на перепачканные ноги, вконец загубленную юбку, замаранные в крови руки. Истеричный смешок превращается в невнятное булькающее всхлипывание; Тереза давится им и больше не издает ни звука.
  Равнодушно рассматривает наручники: их затягивают до упора, но металлические браслеты все равно болтаются на тонких запястьях. Длинную цепочку пропускают через кольцо в середине стола. Она неотрывно глазеет на него, когда ей задают вопросы, в какой-то момент едва заметно поднимает и опускает плечи («что произошло?»).
(она совершенно определенно пила его кровь; это — единственное, что тереза знает наверняка)

  Ее оставляют одну на пять минут или часов. Она не меняет позы, когда дверь отворяется снова, без всякого выражения смотрит на вошедшую девушку. На полицейскую она не похожа. На психолога вроде бы тоже. Ну, или на того, кого приглашают в таких случаях.
  Бросает гадать почти сразу. Какая разница.